История становления гомеопатии

       Предлагаю вначале рассмотреть, что же предлагала медицинская наука на заре появления гомеопатии, точнее перед ее появлением.

       Только недавно закончилась эпоха процветания инквизиции, когда все врачи были подчинены единому указанию от святой церкви и шаг в сторону считался отступлением от догматов и карался со всей жестокостью того времени. На фоне запрещения инквизиции получила всплеск наука о естественном развитии болезни в человеке. И это вылилось в ряд новых прогрессивных методик в медицине.

       В этот период начинает активно развиваться анатомия, запрещенная до этого. Так, Джон Гёнтер (1728-1793) изучает теорию воспаления и пытается доказать, что болезни развиваются по физиологическим законам. Бруссе утверждал, что болезни происходят из-за анатомических изменений в пострадавших органах. Корвиазар стал применять перкуссию, а Леннек – стетоскоп.

       При вскрытиях уже неплохо разбирались где какие изменения вызвала болезнь, но причин этих изменений понять не могли. В связи с этим появилось огромное количество различных теорий о соках в организме, воспалении, влияния ЖКТ на весь организм и т.д. Исходя из этих положений пытались разработать и тактику ведения больных. В этот же период появляется теория клеточного строения организма Вирхова, который указывает на целостность всего организма и, в тоже время, считает, что каждая отдельная клетка в организме человека самостоятельна. Он указывает на перетекание нормальной физиологии в патологическую при нарушении каких ни будь процессов внутри пораженного организма. Но у этой теории был один недостаток: весь организм делился на отдельные конгломераты клеток, которые очень слабо были связаны между собой. Каждая отдельная структура была очень неплохо на тот период изучена, но как они действуют друг на друга? Это был неразрешимый вопрос. Вот на этом этапе и появляется идея "жизненной силы", тем более, что и до этого она не один раз упоминалась в трудах корифеев медицины, как средних веков, так и более ранних авторов. На этой же волне появились ятрохимики и ятромеханики, которые утверждали, что все в организме можно привести к химическим и физическим изменениям.

       В журнале Гуфеланда (1801 г.) Ганеман писал: "Объект лечения (болезнь) создавался в патологии произвольно. Своевольно определяли, какие должны быть болезни, а также число, вид и род этих последних; - достаточно подумать, что все существующие болезни, проявляющиеся у человека, подвергнутого тысяче различных условий, и отличающиеся таким бесконечным разнообразием свойств, что невозможно определить заранее всех могущих произойти изменений, патолог обрезает так ловко, что из них выходит только горсть им самим выкроенных болезней".

       "Яростный дух партий, - писал проф. Роозе, 1803, - овладел многими умами и угрожает достигнуть самых широких размеров. Врачи разделяются на секты, между которыми вследствии сильных и часто неосновательных противоречий, развивается такое страшное озлобление, что они не признают друг в друге ничего хорошего. Фанатизм и страсть к преследованию все чаще и чаще встречаются среди врачей...". Вот в такое нелегкое время появилась гомеопатическая доктрина.

        Примерно те же проблемы преследуют в этот период и фармацию. Она, основываясь на химии, вступает в противоречия сама с собой. Если в настоящее время химик принимается за исследование какого-нибудь вещества, то он спрашивает себя, из каких известных веществ состоит это тело? В то время большей частью ставили вопрос: какое новое, еще неизвестное вещество заключается в нем? Еще нет представления об элементах. Пытаются понять, что является самой простой частью элемента, а что является смесью. Так вода состоит из 4 элементов, существует три рода земли, теория флогистона (без флогестона не может ничего гореть на свете) и только открытия Лавуазье (1770 и далее) сделали прорыв в химии. Он показал, что вода состоит из 2-х элементов, окисление металлов происходит от поглощения воздуха, доказывал влияние воздуха на горение веществ.

          Трудности состояли не только в определении состава веществ, но и в получении ингредиентов для опытов. Не было единого стандарта химических веществ, каждый получал их как мог и умел, очень часто по древним записям и под страшным секретом, передавая тайну по семейному древу. И мало того, что вещества получались из разных источников, их очищали различными способами и реакциями, их еще и фальсифицировали. Так, что трудно было понять какое вещество в конечном итоге ты берешь не только для лекарства, но и для опыта.

           И вот на этом фоне появляются первые работы Ганемана. Он уже в 20-тилетнем возрасте свободно владел 8 языками и подрабатывал переводами книг, но его пытливый ум постоянно искал новое в том над чем он работал, и очень часто он подтверждал написанное авторами своими дополнениями, которые были более основательными, чем замечания автора. Каждое свое дополнение он тщательно проверял и перепроверял.

Во всей Европе восхищались точностью и правильностью его переводов и значимостью его замечаний. Анналы Крелля 1785г., II (ведущий хим. журнал того периода) поместили следующую рецензию по поводу перевода сочинения Деманши "Лаборант в обширном смысле, или Искусство приготовлять химические продукты фабричным способом", 2 т.: "Если когда-либо сочинение было достойно перевода, то это, конечно, то, о котором идет речь, причем, по счастью для всех его читателей, оно попало в такие руки, что в следствие этого достигло еще большего совершенства".

         Кроме всего выше сказанного, Ганеман сделал еще одно эпохальное открытие, известное как Ганемановская проба вина. В вино в то время не добросовестные торговцы добавляли свинцовый сахар, который считался ядом. Все реакции по выявлению этого соединения были направлены на выделения металла из вина, но там могли находиться и др. металлы. И вот Ганеман разрабатывает реакцию, которая чувствительна на присутствие только свинца в вине, а др. металлы не реагируют. За эту реакции его всячески восхваляли во всей Европе.

Ганеман активно участвовал в получении ртутного препарата, который не был бы так ядовит как сулема. Результатом этих исследований было получение чистого вещества которое нам известно под наименованием – Mercurius solubilis Ганемана. Это новое лекарственное вещество было признано во всем мире как наиболее эффективное и безопасное.

         Кроме всего прочего Ганеманом была проделана огромная работа по созданию "Аптекарского словаря Самуила Ганемана" (1793-1799 гг.). В этом монументальном труде были разобраны все наиболее эффективные прописи того периода, а так же были введены новые, еще малоизученные вещества. Но кроме всего этого туда также вошли и все устаревшие, вышедшие из моды, малоупотребительные, недейственные, отвратительные и суеверно употребляемые снадобья. Так же Ганеман вводит туда статьи которые входят в современные фармакопеи: о устройстве аптеки, о посуде, о маслах, выпаривание, сливание, отстаивание, растворение, выщелачивание, выжимание и т.д. Он приводит новые, им изобретенные аппараты и усовершенствованные им, подробно разбирает их в тексте и на схемах.

        В связи с несовершенством теорий о возникновении болезней Геккер (1834) указывает: "Завалами, згущениями и застоями объясняется, почему мы из десяти рецептов видим на девяти Александрийский лист, винный спирт, львиный зуб, ревень, нашатырь, пырей и сурьму; ибо эти средства попали под подозрение, что они подобно щетки, песка, метлы и веника, освобождают трубки и каналы человеческого тела от его нечистот. Румян ли больной или бледен, толст или худ, чахоточен или одержим водянкой, страдает ли он отсутствием аппетита или волчьим голодом, поносом или запором, это все равно: у него сгущения и завалы, и он должен потеть, и его должно слабить: и он должен сморкаться и рвать, терять кровь и слюноточить". Следовательно, при всевозможном разнообразии симптомов у больного, на них не обращали особого внимания, главное было определить диагноз и назначить соответствующую, годами "выверенную" пропись. Причем прописи представляли из себя огромные списки препаратов.

        1797 году Ганеман активно призывает врачей отказаться от больших прописей указывая, что тем самым они не могут отделить какое из действующих веществ оказало действие. Он призывает давать следующий препарат, только после того как закончит свое действие предыдущий: "Кто увидит, что сегодня я даю другое лекарство, чем давал вчера, а завтра снова другое, тот, конечно заметит, что я колеблюсь в способах лечения; - если же увидят, что я смешиваю друг с другом в одном и том же рецепте два-три предмета, - то пусть смело скажут: "этот человек в беде, он сам хорошенько не знает, чего он хочет" – "он спотыкается" – "если бы он знал, что одно средство есть настоящее, то он бы не прибавлял другого, а тем более третьего"!

Неужели основываясь только на одной стороне каждого процесса в организме возможно вылечить больного? А представьте состояние врача, который пытается применить, то один, то другой метод, но они не подходят в данном случае и не имеют успеха. Врач продолжает экспериментировать, меняя рецепты, и в конечном счете он прибегает к самым сильным и дорогим лекарствам загоняя болезнь внутрь.

        Итак Ганеман, отбросив все авторитеты, выступил против всего тогдашнего врачебного мира. Он не звал союзников, они пришли сами, он только указал всему ученому миру несостоятельность тех путей, которыми шла наука в лечении человека. Взамен старой системы он рекомендовал свою, чем противопоставил себя всем признанным авторитетам того времени.

        Впервые о Simile указывается в 1796 г. в статье "Опыт нового принципа для открытия целебных свойств лекарственных веществ". Вначале он указывает пути которыми современная ему медицина пыталась решить поставленные перед ней задачи. Первый путь представлял из себя устранение или уничтожение основных причин болезней. Этот путь он считает самым лучшим и указывает что к нему стремились врачи во все времена, он называет этот путь "царственным". Второй путь – лечение противным (слабительные против запоров, щелочи против кислот в желудке и др.), этот путь целесообразен при острых болезнях, т.к. устраняя ненадолго препятствие организму, облегчается путь к выздоровлению (позже в Органоне он полностью отмел этот путь как верный). Третий путь – это и есть наша Simile: "Всякое сильнодействующее лекарственное средство возбуждает в человеческом теле известный род болезни тем более своеобразной, особенной и интенсивной, чем сильнее действующее лекарство. Самые сильнодействующие лекарства, вызывающие специфическую болезнь, а следовательно и самые целебные, неспециалисты называют ядами. Подражайте природе, которая иногда излечивает одну хроническую болезнь посредством другой, присоединяющейся к первой, и применяйте в болезни, подлежащей лечению, то лекарственное средство, которое способно вызвать другую, по возможности сходную, искусственную болезнь, и первая будет излечена; Similia Similibus". Ганеман указывает, что необходимо знать болезни человеческого тела, с одной стороны, и действие лекарственных средств (вызываемые ими специфические искусственные болезни), с другой стороны, и тогда можно будет лечить самые сложные болезни с учетом правильного подбора препарата.

          Из этой концепции он выводит два положения: 1) когда два различных неоднородных воздействия действуют на организм, то более слабое подавляется ("на время заглушается и прекращает действие") сильнейшим; 2) если два раздражителя сходны между собой, то более слабое раздражение нивелируется более сильным. Следовательно, Ганеман ратует за назначение только одного препарата в каждом случае болезни: "... когда увидят, что он прописывает лишь одно отдельное лекарственное вещество, то это будет служить доказательством его уверенности в знании дела".

           Ганеман предлагает испытывать все лекарства на здоровых людях. В истории всей цивилизации лекарства, естественно, испытывали на людях, но только он заявил, что чтобы понять действие лекарства, его надо испытать на здоровом. "Вещества, называемые лекарствами, суть противоестественные возбуждения, способные лишь видоизменять наше здоровое тело, нарушать жизнь и отправления органов и производить неприятные ощущения, одним словом, делать здорового больным. Нет лекарства, которое не имело бы такого влияния, а если оно не имеет его, оно не есть лечебное средство, без всякого исключения" (Опытная медицина, 1805).

          В начале XIX столетия постепенно стал нарастать лозунг, гласящий о необходимости "локализовать", отыскать место нахождения болезни. Ганеман же находил, что большинство болезней ничто иное, как всеобщее заболевание всего организма.

          Исследования болезней производились Ганеманом со всей тщательностью. Он опрашивал больного, его родственников и ближних, осматривал больного со всей тщательностью и только после этого делал заключение о диагнозе. Постепенно он проникался мнением, что каждая болезнь имеет индивидуальный своеобразный характер. Он активно выступает против схематизированния и обобщения в медицине. "Ленивое невежество во все времена искало специфические средства, т.е. такие, которые излечивают целый класс болезней, например перемежающуюся лихорадку, вообще и без обособления отдельных случаев. Но таких средств уже по самой природе предмета не может существовать... Но для каждого индивидуального случая болезни в природе есть своеобразное... средство, которое, скорее, могло бы называться специфическим... Поэтому и происходит, что, за исключением тех немногих своеобразных болезней, все остальные разнородны и неисчислимы и столь различны, что каждая из них встречается в мире почти только один раз, и каждый болезненный случай должен быть рассматриваем как особая индивидуальная болезнь, которая еще никогда не случалась в том виде, как в этот раз на данном лице и при этих именно обстоятельствах, и точно такой же никогда в мире более не встретится" ("Опытная медицина", 1805).

          Но, создавая концепцию приготовления своих препаратов, Ганеман наступил на больную мозоль аптекарям, которые остались не удел. До XIV в. врачи сами готовили и выдавали свои препараты, но потом появилась мода к большим прописям, и вот в этот период и появляются аптеки. Постепенно аптекари приобретают все большую власть и как следствие аптечные цеха добились запрещения изготовления и выдачи лекарств врачами. Это положение всех устраивало, но только до появления гомеопатии, когда возникла острая необходимость в контроле качества изготовленных препаратов и высокой точности их приготовления. Аптекари того периода уже разбаловались неточными приготовлениями препаратов (в связи с указанными уже выше обстоятельствами – большие прописи, отсутствием чистых веществ, обманами и т.д.) и им с одной стороны было невыгодно создавать прецедент выдачи и изготовления препаратов врачами, и в тоже время сами они были недовольны такими трудоемкими и дешевыми препаратами. Так у нового учения появился еще один сильный враг.

         Первые нападки на теорию Ганемана были весьма корректны и осторожны. Большинство оппонентов было знакомо с работами Ганемана как в области химии, так и в области медицины. Геккер (1796 г.) критиковал первые труды Ганемана по новой методике лечения и приводил следующие аргументы:

ü       Утверждение Ганемана, что существует большой запас специфических средств, вполне преувеличено и находится в противоречии с рациональной медициной;

ü       Действия лекарств в теле так различны, что их очень трудно применять с пользой. Тем не менее нельзя отрицать, что испытания над здоровыми могут давать важные указания на применение лекарств;

ü       Действия в больном теле еще менее одинаковы, а потому принцип Ганемана не имеет никакого основания;

ü       Действия отдельных средств согласно Similia Similibus есть только призрак, в таком случае дым, производящий воспаление легких, должен был бы исцелять это последнее;

ü       Ганеман обращает слишком большое внимание на симптомы;

ü       Он легкомысленно превозносит в высшей степени ядовитые вещества и уже по одному этому не может ожидать одобрения разумных врачей.

         Но рецензенты в один голос утверждают, что это тем не менее очень интересная теория и заслуживает дальнейшего развития и наблюдения: "Идея Ганемана была бы, конечно, принята с благодарностью медицинским миром, если бы он осуществил ее в частностях, а не в общем значении".

         Предложения Ганемана методически испытывать на собственном теле специфические действия лекарств, его дальнейшее предложение придерживаться только наивозможно простейших предписаний, не повторять приема лекарств, пока не перестанет действовать предыдущий прием, чтобы таким образом совместными усилиями и рациональным путем твердо установить и расширить познание их образа и области действия, остались совершенно безуспешны. И тогда он в 1808 г. издал целый ряд статей в которых в сильных выражениях обличал существующую медицинскую науку. Это всколыхнуло лагерь противников. Начиная с этого периода вал нападок резко возрастает и в ход идут любые средства для уничтожения нового учения.

В 1826 г. в журнале Гуфеланда появились следующие размышления по такому спорному вопросу как гомеопатия:

"Выгоды гомеопатии:

1.     Она обращает внимание на необходимость обособления.

2.     Способствует тому, чтобы отводить должное место диете (до гомеопатии понятия диета и гигиена в медицине как таковые отсутствовали).

3.     Вытесняет большие приемы лекарств.

4.     Приводит к простоте лекарственных предписаний.

5.     "Она приведет к более точному исследованию и познанию действия лекарств на живых людей, что ею уже отчасти достигнуто".

6.     Гомеопатическое лечение заставит относится внимательнее к приготовлению лекарств и учредить более строгий надзор за аптекарями.

7.     Она никогда не принесет положительного вреда.

8.     Она даст больному организму более времени для спокойной и ненарушимой самопомощи (она дает больному организму физиологический толчок к целительной деятельности, не осложняя естественной болезни посредством лекарственных заболеваний).

9.     "Она значительно уменьшает стоимость лечения".

Недостатки гомеопатии:

1.     Она может помешать рациональным мероприятиям.

2.     Она могла бы иметь вредное влияние на изучение медицины, как Броун и Бруссе (для того времени верно).

3.     Породила бы упущения (отказалась бы от кровопусканий, рвотных и т.д.).

4.     Нарушила бы принципы всякого порядочного врачебного управления (приготовление лекарств самими врачами).

5.     Своими принципами лишила бы врачей уважения и доверия к пользе внутренней целительной силы природы".

Ведя неравную борьбу с оппонентами Ганеман говорит: "Чем бы рисковали противники, если бы они с самого начала последовали моим указаниям и стали бы применять именно эти маленькие дозы? Разве при этом им могло встретиться что-либо худшее, чем то, что эта доза не помогла бы? Ведь повредить она не могла!" Но большинство противников не делало даже поверхностных опытов, а те которые делали, проводили их предвзято. В 1821 г. Штапф лечил в Берлине несколько хронических больных, больные выздоровели, опыты прекратили. Сакс на это утверждает: "Результаты, вероятно, были очень неблагоприятны, даже молчание комиссии можно считать только доказательством полнейшего ничтожества". Как будто комиссия не разгласила бы по всему свету о результатах, если бы они были неблагоприятны! В том же году Вислиценус проводит подобные опыты в Берлинском гарнизоне, с успешными результатами, но комиссия изъяла с собой журнал опытов и после этого он уже негде не фигурировал. В Неаполе был распространен слух, что в гомеопатической клинике множество умерших и умирающих.
         Неаполитанский король отправил наследного принца для расследования, который не нашел ни умерших, ни умирающих. "Стало быть, - воскликнул он, - те кого я здесь вижу, воскресли из мертвых". И таких примеров в истории гомеопатии масса.

         Очень часто аллопаты утверждали, что для суждения о методе лечения при какой-нибудь одной болезни недостаточно несколько сот болезненных случаев. В суждении же о гомеопатии им хватало сто и более всех вместе взятых болезненных форм, чтобы доказать, что гомеопатия не действительна.

         Следующим этапом борьбы, после приведение примеров из истории длительного применения старых методик, было обвинение гомеопатов в обмане и подтасовке фактов – т.е. если происходило излечение какого-либо патологического процесса гомеопатически, утверждалось, что это была не указанная нозология, а нечто совершенно простое и не опасное.

         Когда и этого оказалось мало, появились "энтузиасты", которые стали утверждать, что гомеопатию изначально создал не Ганеман, а что это очень старая теория, которую применял еще Парацельс, что это его идеи использовал Ганеман. В доказательство всего этого были взяты те источники на которые ссылался сам Ганеман, были подвергнуты критике, где возможно опорочили имя Ганемана, а где возможно предвознесли заслуги старых авторов, указывая на ущербность и некорректность автора гомеопатической методики, неверность трактовки им старых признанных авторитетов.

           Самая большая вина Парацельса (как и Ганемана) было то, что он осмелился выступить против цеховых ученых, а эти последние еще никогда не оставляли не отмщенным такой образ действия, как и вообще врачи всегда особенно сильно преследовали того, кто имел дерзость прикасаться к их привычкам, которые они считали святыми, и проводить основательные нововведения.

           Больше всего результатов добился Блеекроде (1835 г.), который провел историческое исследование и утверждал, что принцип подобия известен уже древним иудеям (он находит ссылке в Библии и Талмуде), далее наступает очередь халдеев и эфиопов, после греков во главе с Гиппократом, Галена и в завершение средние века. Но после этих критических замечаний противники пошли дальше: "Д-р Ландсберг сделал столь же интересное, как и удивительное открытие, что гомеопатия не есть изобретение Ганемана, а что она в своих первоначальных элементах находится уже в сочинениях, дошедших до нас под именем Гиппократа" (Журнал Янус "Гиппократ гомеопат", 1846 г.). Но тогда возникает закономерный вопрос почему до Ганемана никто не увидел этого в высказываниях отца медицины, хотя перечитывали его многие тысячи людей и почему все так ополчились против Ганемана, если он лишь повторял прописные истины за Гиппократом. Тогда же стало утверждаться, что в главных пунктах гомеопатическая доктрина уже используется более чем 70 лет и считается врачами истинным и испытанным практически. В этом случае опять возникает вопрос: из-за чего тогда такие нападки на гомеопатию, если ее так давно уже с успехом применяют все врачи.

          К этому периоду уже забылись заслуги Ганемана перед наукой и стали все чаще появляться высказывания следующего рода: "Статья Ганемана... свидетельствует о неспособности его схватить в корне какую-либо простую мысль и проследить ее основательно от начала до конца" (проф. И. В. Сакс "Гомеопатия и господин Копп", 1834 г.).

         Гомеопаты неоднократно просили предоставить им условия для доказательства их метода, просили дать им больницы, палаты, но все тщетно машина рациональной медицины не могла позволить им этого.

Используя не только связи между собой, но и оказывая давление на государственные органы, аллопаты всячески пытались уничтожить гомеопатию во всех странах. Они неоднократно радостно сообщали всему миру, что гомеопатия в такой-то стране или городе полностью выродилась, но тем не менее она каждый раз появлялась снова и снова, несмотря на произвол чиновников, действия силовых структур и ущемления со стороны аллопатов.

         Смотря на эту бесчестную войну, и имея в виду частые судебные преследования Ганеман советует своим приверженцам "не брать ни за какие деньги больных, испорченных аллопатическим истребительным искусством и доведенных до последней степени неизлечимости. Прежде всего, если сможете, заставьте этих высокотитулованных губителей здоровья привести больных в прежнее состояние естественной болезни, в котором они находились до врачебного посягательства на их жизнь!"

         При выспышке холеры в Европе, чтобы скрыть свою несостоятельность аллопаты вновь прибегают к уже отработанной методе, если гомеопаты показывали лучшие результаты в лечении эпидемии холеры, то "наука" доказывала, что выздоровевшие просто не были больны холерой.

         Активно применялись все доступные им рычаги воздействия, включая цензуру. Не один раз гомеопаты пытались донести свои методы лечения до широких масс, но всякий раз им было отказано в этом (включая попытки описаний лечения холеры, крупа и д.р.). Более того, гомеопатам не давали оправдаться используя прессу от нападок своих именитых коллег. "Взяв в совокупности все эти проявления цензуры, - говорит Грисселих, - можно, пожалуй, подумать, что гомеопатия заключает в себе нечто опасное для государства; потому что, насколько известно, цензуру ввели только для того, чтобы сохранять спокойствие в государствах, а не для того, чтобы не допускать врачей излечивать, а больных выздоравливать".

         Постоянно враги гомеопатии глумились и утверждали, что вот она уже прекратила свое существование, что она уже исчезла как направление в медицине. И такие предсказания делались постоянно, так, что в 1834 г. врач-гомеопат смог написать: "Уже почти тридцать лет (вернее 20) как более 30.000 врачей-аллопатов роют могилу гомеопатии; они все стоят вокруг свежей могилы и с нетерпением ожидают погребального шествия, которое должно передать в их заботливые руки давно желанный труп, для того чтобы они могли возможно скорее зарыть и таким образом иметь возможность оказать ему последнюю почесть. Проф. Сакс уже несколько лет тому назад приготовил в своем "заключительном слове" надгробную речь, - и что же? – могила все еще открыта, а трупа все еще нет".

         Но, тем не менее, не смотря на все трудности гомеопатия продолжает активно развиваться. Вот что отмечает Ежегодник Шмидта (1834 г.): "Из всех появляющихся в настоящее время в Германии медицинских сочинений почти половина относиться к гомеопатии. Ее литература сделалась так обширна, что сами гомеопаты начинают жаловаться на то, что более не хватает времени, чтобы все прочитать и изучить хорошее. Ей посвящены семь журналов, (и это только в Германии, общее количество журналов достигает уже одиннадцати).... В Бадене года два тому назад был только один-единственный врач-гомеопат, но с тех пор более 40 врачей изучили и применяют гомеопатию... Но несмотря на это внимательному наблюдателю должно бросится в глаза, что гомеопатия именно теперь, во время своего быстрого распространения, приближается к кризису, от которого ей зависит быть или не быть...

         Изучая со стороны все события того времени следует отметить, что не только враги были среди аллопатов, но также были и друзья, и сочувствующие. Так в 1835-36 гг. в Баварии была официально запрещен гомеопатический способ лечения, чему очень возрадовались представители официальной медицины, но был голос и против: "Это распоряжение есть посягательство на личные права больных и на священнейшие права науки. Наука есть республика, и каждый человек науки является правоспособным гражданином этой последней. Здесь не существует никакой диктатуры, а тем менее в медицине и в естественных науках... Противники гомеопатии, которые радуются вышеупомянутому распоряжению, должны бы подумать, что они этим как бы соглашаются на нарушение права, которое врачи должны бы были защищать всеми умственными орудиями. Для гомеопатии такой способ действия является триумфом, поражением ее противников, причем в обстоятельстве, что последние прибегают к физической силе, она усмотрит их неспособность побороть и уничтожить ее доводами".

         В Англии велась особенно ожесточенная борьба с новым течением в медицине. В 1851 г. было принято решение не давать ни одному студенту-медику докторского звания, прежде чем он не обяжется торжественным обещанием никогда в жизни не заниматься гомеопатией. Появляется запрет на создание в аптеках каких-либо запасов лекарств в гомеопатическом виде, запрещено даже обезображивать названия своих фирм надписями "гомеопатическая и аллопатическая аптека".

         Закончить это повествование хочется словами которыми аллопаты пытались опорочить гомеопатию: "Довольно утешительно, что история медицины поучает нас столь разнообразными примерами тому, что все то, что –действительно пригодно, спасительно для человечества, не может быть вытеснено и погублено ни искусственным умничаньем, ни шарлатанством, ни стремлениями единичных обманщиков или обманутых обманщиков" (Гольшер, 1840 г.).

Список используемой литературы:

1.     Амеке Вильгельм "Возникновение гомеопатии и борьба против ее распространения"- Смоленск:"Гомеопатическая медицина" – 2002 – 380 с.

2.     Н. К. Симеонова "Философский камень гомеопатии"- К.:"София", Ltd., 1997 – 256 с.